В младые годы мы с братом часто предавались различным забавам. Однажды, неподалеку от детской площадки, нами был блокирован в районе каких-то кустов мальчик лет 5-6-ти. Зловеще понизив голос, мы назвались бандитами и сообщили мальчику о скорой его кончине. Дабы подтвердить серьезность своих намерений, предложили варианты ухода из жизни (в горло, в живот и т. д.). Тихо размазывая кулачком по щеке слезы, мальчик заискивающе предложил: «Вы лучше бабушку убейте — вот она на скамеечке сидит».

Пейджер.

 За некоторое время до эпохи мобильной связи у Жоры был пейджер. Всячески стимулируя друга, мы посылали ему бодрящие сообщения, коих было немало. Участвовали все, но попробую вспомнить некоторые свои послания. Смысловой нагрузки или не было или она была запредельной.
«Я, кажется, забыл у тебя запонки, которые мне подарила Клавдия».
«С трудом удалось остаться незамеченным. Возьми 500 — у меня 200. Автандил».
«Бери 800 — товар прибыл. Жду в Георгиевском переулке. Мераб.»
С днем рождения Жору поздравило немыслимое количество индивидов с затейливыми именами, подразделений и организаций (коллектив гинекологического отделения, кожно-венерический диспансер и пр.).
Возможно ради такого стоило иметь пейджер, но Жора почему-то от него отказался.

О фрустрациях.

 Всю прошедшую неделю посвятил поискам: возникла необходимость в покупке бюста физика Лавуазье. Сам не могу объяснить толерантности — как говорили в старину — такого приобретения; просто почувствовал к этому сильное побуждение. Уже и место для бюстика было мною уготовано: на матовой поверхности монументального комода. Так и виделся он мне — небольшой, аспидно-черный с пытливым взглядом неживых глазниц.
Словом, плюнул я на работу и личную жизнь и неделю обивал пороги лавок и бутиков, хором и трущоб. Мне предлагались вещи, которые могли бы составить счастье самому взыскательному обывателю:
 -алебастровые шары;
 -полупарчовую тесьму с бахромой и позументами;
 -кульман ручной работы;
 -ортопедические слепки стоп трех поколений Капицы;
 -портрет Игнатия Лойолы в золоченой оправе;
 -жизнеописание Тиберия Гракха в 16-ти томах;
 -псевдопесочные часы на 4 фунта песочного субстрата;
 -фисгармонию, принадлежавшую Амбруазу Паре;
 -3 бурдюка с отборным курдюком;
 -альтернативную схему солнечной системы, выполненную мозаичными конгломератами;
 -слиток, размером с сахарную голову, представляющий из себя то ли фрагмент метеорита, то ли окаменевшую фекалию древней рептилии;
 -бедуинские одеяния;
 -лорнет Беранже;
 -райское кули (даже не стал узнавать, что это такое).
Но никто не смог предложить мне того, что я хотел обрести. Крайнее раздражение переполняло меня. Но спустя 3-4 дня я совершенно забыл о предмете своих поисков, как не помню о нем до сих пор.

Про Диму.

 В школьные и околоармейские времена у нас с Павликом был друг Дима по прозвищу Папуас (из-за непомерно выраженного оволосения и смуглого цвета кожи). Несмотря на ношение старорежимных свитеров, диагоналевых джинсов и довоенных штучных курток, Дима рьяно занимался культуризмом и, должно быть, поэтому ходил гоголем.
Папуас страшно комплексовал из-за подчеркнутого рвотного рефлекса и неискоренимого заикания. Впоследствии, неоднократно доставляя Диму домой после пьянок, мы слышали исполненные трагизма рассказы мамы Папуаса («Мальчики, когда вы ушли, Диму вырвало»). В моменты наката на Папуаса рвотных волн он подолгу уединялся в ванной, страшно заикался, а потом срывающимся голосом рассказывал о неудержимом несуществующем кашле. Жизнь нас развела, но я искренне верю, что Дима верен своим привычкам.

Рассказ.
Разрозненные мысли, записки на манжетах или игра слов.

 Любовь к созвучиям, игры с буквами, а также розыгрыши всегда были моей стихией. До сих пор люблю придуманные мною пословицы:
Во дворе шапка горит; На пловца и дверь визжит.
Видимо, вдохновленный высоким слогом, Коля Епихин, известный также как Neo n’ dartalets, вывесил у входа в институт газетную статью с броским заголовком. Изучая прессу, Николай обратил внимание на актуальную статью в рубрике «По просьбам читателей» под названием «Не становится чище». Заглавие было набрано довольно крупным шрифтом, но это только придало сил творителю. Слово «чище» с соблюдением безупречно выдержанной графики плавно трансформировалось в «хуище». Ажиотаж вокруг статьи, вывешенной на фронтоне здания, оказался небывалым, что мы не без удовольствия отметили.
В свете нацпроектов в моей поликлинике на каждом кабинете терапевта вывесили объявления, гласившие: «Необходимо пройти флюорографию. При себе иметь полис». Приехав ко мне по пустяковому делу, Павлик аккуратно дополнил эти объявления. По его мнению, для выполнения исследования надо было иметь при себе прополис.
Да и сам я не сплоховал, отпечатав на принтере букву «Г» и приклеив ее так, чтобы получилось: «Оформление и выдача больничных Глистов».
Еще примеры: Евгений Вагинович Петросян; Надежда Катышева (с) Онтон.

Про День Рождения.

 Лет эдак десять назад находящийся в длительном кураже Павлик пригласил меня вместе с собой на День рождения в компанию простых работяг-люмпенов.
Долго думая над подарком, приобрели за символическую плату у какого-то забулдыги огромный том с эпическим произведением неизвестного автора под названием «Мой друг Момич». Именинник оценил объем фолианта, поцокал языком и предался застольным забавам. Зато несколько позже книгу сосредоточенно читала мать хозяина, шевеля губами и морща лоб.
Вскоре часть гостей попадала лицом в салаты, а мы с Паулем установили мощную петарду в свежую кучу фекалий, заготовленную на лестничной площадке, издали напоминающую ржаной каравай. Незамедлительно запалив снаряд, спрятались за дверью. После оглушительного взрыва пространство перед дверями, включая стены и двери, было усеяно характерного цвета брызгами — коричневый салют!
Надо отметить, что время мы часто проводили подобным образом…

Типа мужские игры.

В отроческие годы мы с братом постоянно совершенствовались, много читая и посещая библиотеки.
Однажды моё внимание привлекла книга с куртуазным названием «Приключения Капитана Гаттераса». Ознакомившись с художественными достопримечательностями произведения я обнаружил между страницами иссушенный трупик комара. Стало интересно — а нельзя ли сделать книгу редким и замечательным собранием, достойными пера энтомолога?
Началась ловля членистоногих, мелких земноводным, личинок и т.п. Например, лягушки и тритоны не хотели пассивно засыхать на страницах книги, приходилось сушить их на палящем солнце.
В итоге книга стала чуть ли не в два раза толще. Страницы пестрели надписями: «На 264-й странице — сюрпириз. Спеши, о, читатель!»; «Муха помоечная обыкновенная» и прочее. По-моему, были даже стихи.
Финал истории не был радужным. Книгу сдали, библиотекарь не заметил коробящейся обложки и деформации страниц. Кто-то из пытливых читателей обнаружил нашу «выставку». Нас вычислили, сообщили родителям и с позором изгнали из библиотеки.
Выводы мы сделали — правильные или нет — читайте материалы сайта.

Она величественно стояла на первом этаже перед грузовым лифтом после очередного капремонта, напоминая космический корабль. Создавалась некая теснота, попирались привычные пространственные ориентиры. Грязно-серым монументом вошла она в мою жизнь. И нарёк я её Турбиной. Жильцы как-то почтительно поглядывали на неё, иногда иная бабка осмеливалась ставить сумки на небольшой плоский участок в верхней части механизма, похожий на маленькую вертолётную площадку. Турбина становилась частью чего-то неотъемлемого.
Однако, вскоре молодые вандалы и нигилисты стали оставлять на ней всякий сор. Появился кислый и едкий запах мочи, в летнее время становившийся тошнотворным. Турбина чахла и ржавела, граждане задыхались и жаловались в ЖЭК.
И вот однажды явилось четверо рабочих. Непостижимым образом, кряхтя и матерясь, им удалось накренить агрегат. Неожиданно железная утроба исторгла невероятное количество мутной мочи с полуразложившимися фекалиями, щедро обдав брюки тружеников. Казалось, вылившееся из нутра Турбины разъест кафель, а работяги окажутся в больнице со страшными ожогами ног…
Больше Турбину я не видел. Может быть, ветры избавили её от миазмов, и стоит она горделиво под голубыми небесами, а в ней вьют гнёзда кеклики и жуланы…

Я родился на берегу озера Иссык-Куль. Возможно, поэтому с детства меня обуревала тяга к красивым словам. Мне всегда нравилось слово гуммиарабик. В детстве все меня звали Насриком, сверстники частенько били меня. Когда я немного вырос, то обратился к родителям с просьбой переменить имя. Я хотел, чтобы меня назвали Гуммиарабиком, но мне объяснили, что я был назван в честь прапрадедушки — проповедника учения Ымынгырылды (или что-то в этом роде). Тогда, глотая горькие слёзы, я поклялся, что своего сына обязательно назову этим чудесным именем; на худой конец — Игорьверник…

Сколько себя помню, всегда любил смотреть на огонь — будь то костёр в степи или сполохи на ночном небе. Однажды, неосторожно уронив свечу, я сжег холщовую тряпицу. После реабилитационного периода, связанного с получением увечий от отца, я пристрастился к поджиганию мусорных куч. Над нашим кишлаком стал витать лёгкий дымок, во дворах устоялся вкусный запах гари.
При малейшем душевном дискомфорте я уходил в степь на старую свалку и истово жёг мусорные завалы*. Наступало умиротворение, душа пела. Шли годы, мусора в кишлаке не стало. В день своего 15-летия я забрался в Дом приезших — трёхэтажный просмоленный крепко сбитый деревянный дом, горделиво возвышавшийся над нашими юртами. Он был построен в связи с бурным развитием туризма; на Иссык-Куль хотели посмотреть многие. Найдя на первом этаже несколько старых газет, я сложил их под стол и медленно, растягивая удовольствие, поджёг. Быстро покинув ставшее опасным некогда уютное место, я спрятался под старой арбой. Результат оказался ошеломляющим: здание быстро занялось огнём, подобно факелу и сгорело дотла минут за десять. Попыток тушения не предпринималось: все жители ушли то ли на дойку сусликов, то ли на случку тушканчиков.
На месте пожарища остался одинокий корпус холодильника, да две торчащие из земли трубы. Периодически дети, играя на пепелище, находят вилку или ложку и подолгу ею играют. Что мне делать с моей пироманией — не знаю. Я вырос, женился, сжёг всё, что горело в доме. Я спилил саксаулы, жгу свои волосы и фекалии. Соседи меня почему-то не любят, жена ушла от меня, ни в ком не нахожу понимания…

* — И эта деталь, между прочим, самое лучшее свидетельство правдивости рассказанной истории.

Не только каловым дизайном примечательны лифты нашего подъезда (см. Ужасное происшествие). Однажды некто (тот же имярек) произвёл следующую акцию. На одном из этажей было демонтировано кнопочное устройство для вызова лифта. Отсоединив несущую раму, собственно конструкция была продавлена вглубь шахты и повисла на каких-то проводах и жилах. Результатом явился душераздирающий скрежет вследствие контакта с кабиной лифта. Непосредственно в лифтах периодически отвинчивались кнопочные панели. В лучшем случае они болтались на проводах, в худшем — отсутствовали. Пользоваться лифтом становилось почему-то невозможно...
Другая история связано непосредственно со мной. Проводя ряд опытов по изучению акустических свойств лифтовой шахты и возможностей рассеивания звука, я бросал в шахту петарды, поражаясь многообразию результатов. В лифте ехал неизвестный старичок, который вызвал диспетчера и закричал: «В лифте — взрывы!». Очередная петарда незамедлительно была отправлена на крышу лифта. Дедушка забесновался и стал вопить диспетчеру: «Вот, слышите?!» Так незатейливо, приятно и исключительно познавательно можно проводить время.